ТОЧКА ОТСЧЕТА

С чего начинается космический полет?

Конечно же, с того волнующего мгновения, когда толкаемая могучими двигателями ракета опирается на огненный хвост, зависает над стартовым сооружением, а потом стремительно уходит вверх...

Это мгновение определят хронометристы, оно войдет в расчеты баллистиков, его занесут в летопись космических стартов, и оно действительно будет началом. Но началом космической работы. А для экипажа, для тех, кто уходит на космическую работу, с чего начинается полет? Где их точка отсчета?

Минуты нужны космической ракете, чтобы проткнуть голубой купол байконурского неба и вырваться в бескрайнюю черноту космоса. Всего минуты! А сколько времени требуется космонавту, чтобы подготовиться к космическому старту: дни, месяцы, годы? Однозначного ответа нет. Каждый из этих сроков в принципе справедлив. Все дело в том, от чего вести отсчет.

...В конструкторском бюро, которое возглавлял академик Сергей Павлович Королев, шел митинг. Чествовали возвратившихся после полета Валерия Быковского и Валентину Терешкову. Владимир Аксенов, инженер КБ, восторженно смотрел на героев космоса, аплодировал вместе со всеми, жадно ловил каждое слово космонавтов и, конечно же, завидовал им. На то были свои причины: человек, познавший прелесть полета, державший в руках штурвал самолета, ощутивший послушность крылатой машины, в какой-то мере уже привыкший к небу, но волею судеб оставшийся на земле, не может не завидовать тем, кто летает.

Сколько мыслей проносилось в голове у Владимира! Сколько чувств рождала эта встреча! Но тогда, в 1963 году, инженер Аксенов даже в мыслях не допускал, что пройдет тринадцать лет - и он в одном экипаже с тем же Валерием Быковским полетит в космос.

О таких, как он, говорят: «Человек нелегкой судьбы». На это есть основания. Рано лишился родителей (отец погиб на фронте за год до Победы, мать умерла, когда ему не было и четырнадцати), воспитывался у дедушки и бабушки, время было нелегким, да и жизнь тоже.

Иван Прокофьевич и Вера Федоровна учительствовали в селе Гиблицы, что на Рязанщине. Там родился Володя, там рос. Село большое, со своей школой. Название, правда, не звучное - Гиблицы. Но это еще от старых времен, когда мещерские леса славились лихим разбойничеством. В ту пору и нарекли село Гиблым местом. Потом стали называть короче - Гиблицы. Время изменило село, изменило и саму жизнь, а вот название осталось. Отсюда, из Гиблиц, батрацкий сын Иван Аксенов подался в город, на учебу. Как удалось такое? Это отдельная история. Скажу лишь, что, усвоив курс наук, вернулся в родное село, чтобы учить грамоте крестьянских детей. Это был дед Владимира.

В первый класс на первый урок шел Владимир как на большой праздник. Учебники, пусть и не новые, аккуратно обернуты в газетную бумагу, карандаши в пенале, тетрадки в картонке, чтоб не помялись... Когда прозвенел звонок па перемену, расстроился: так быстро. Домой не хотел уходить после уроков - бабушка увела.

От деда с бабкой у Владимира любовь к литературе, к истории, к родным местам, природе. Это они научили его понимать красоту пушкинских строк, есенинские раздумья, величие русского языка... Наверное, и стал бы он, как говорят, гуманитарием, да только все обернулось иначе. После окончания седьмого класса школу пришлось оставить. Поступил в Касимовский индустриальный техникум. Причин на то было две: стипендия и возможность скорее войти в самостоятельную жизнь, помогать старикам.

Год учебы в Касимове - и переезд в подмосковные Мытищи. Там его приняли на второй курс машиностроительного техникума. Учился старательно. С ребятами-сверстниками сходился легко. Преподаватели пророчили: «Толковым специалистом будет. Вдумчивый, усердный...» И снова неожиданный поворот в судьбе - поманило небо.

...Шагает по привокзальной улице паренек. В руках небольшой чемоданчик. Щурит глаза от солнца, улыбается про себя. В кармане его пиджака лежит приписное свидетельство, подписанное райвоенкомом, и вкладыш-листок: «Направлен на учебу в летную школу первоначального обучения». Комсомольская путевка, заверенная секретарем горкома: «Мытищинский горком ВЛКСМ рекомендует комсомольца Владимира Аксенова для учебы в военно-воздушном училище».

В Кременчугской школе он «обрастал крыльями» и ждал «восходящего потока», чтобы взлететь! «Ждал» - не совсем то слово. Он бредил небом и торопил время, наизусть знал устройство учебного самолета и в числе первых вылетел самостоятельно. Следующим этапом стало Чугуевское училище военных летчиков. Только вот закончить его Владимиру не довелось. Объясняет он это неохотно. Да и что говорить, если попал под реорганизацию.

В конструкторское бюро его приняли как бы условно: «Время покажет, на что способен». Он же понял это иначе: самому надо показывать себя. Вот тогда-то, наверное, и начался отсчет его предстартового времени. Пусть подсознательно, но тогда.

Необычная обстановка. Много молодых людей, толковых, энергичных. Немало и ветеранов, которые начинали еще в первых кружках реактивного движения. Среди них было ответственно и интересно. Он работал и учился. Закончил заочное отделение политехнического института. Когда готовился к запуску первый искусственный спутник Земли, выполнял задания деталировщика. Причастен Владимир и ко всем последующим работам КБ. Путь от рядового инженера до старшего инженера-конструктора - это не только годы, но и «Востоки», «Восходы», «Союзы»...

И снова поворот к небу. Его перевели в летно-испытательную лабораторию. Предстояло не только проводить испытания систем, связанных с работой человека в космическом корабле, по и отрабатывать документацию, составлять инструкции, методики. Начались полеты. Испытания проводились па борту самолета-лаборатории в условиях кратковременной невесомости. Работа нравилась. Было в ней что-то такое, что очень приближало его к космосу. Достаточно сказать, что если суммировать все время его свиданий с невесомостью, то получится солидная цифра, соизмеримая с несколькими витками настоящего орбитального полета. В ходе выполнения испытательных программ он и встретился с Валерием Быковским.

Когда для прохождения тренировок и непосредственной подготовки к космическим полетам в Звездный городок командировали инженеров-разработчиков и ученых, Владимир обратился с просьбой включить в эту группу и его. Академик Королев написал на его заявлении короткое «Одобряю», но в личном разговоре сказал: «Только не сейчас, чуть позже...»

Владимир знал, что Главный конструктор не бросает слов па ветер. Это помогало ждать. В 1973 году он начал заниматься в Центре подготовки. А в январе 1976 года, когда формировались экипажи для полета на «Союзе-22», в списке среди других фамилий значилось: В. Быковский - В. Аксенов.

15 сентября 1976 года в 12 часов 48 минут московского времени «Союз-22» взял старт с Байконура.

После полета я спросил его:

- Ну что, Володя, приобрел новую профессию? Он пожал плечами:

- В душе я инженер-механик, по последней должности - испытатель. В космосе лишь объединилось то и другое. Космонавтика теперь - более широкая область; сюда входят и испытания, и инженерный анализ, и исследовательская работа... После одного короткого полета вряд ли можно считать себя космонавтом-профессионалом...

- Об этой профессии говорят как об одной из самых мужественных и опасных, не так ли? Есть ли риск в наши дни?

Он становится серьезным и не торопится с ответом:

- Пожалуй, да. И это понятно: ведь одна из главных сторон каждого полета - испытания. Каждый космический корабль, даже

одной серии,- индивидуален. Сравните, скажем, «Союз-двенадцать», «Союз-тринадцать», «Союз-девятнадцать», наш двадцать второй... Они отличны даже конструктивно. К тому же от полета к полету ставятся все более сложные задачи. Конечно же, есть резервные системы. Но риск остается. Мне думается, что космонавтика переходит сейчас в такую стадию развития, когда трудности все больше сопряжены с решением усложняющихся задач, а не с проблемой надежности техники, как это было на первых порах.

Мы толкуем о полетах сегодняшнего и завтрашнего дня. Он говорит с увлечением, запальчиво, мечтательно. Время от времени смолкает, смотрит, как я реагирую на его слова.

- В чем ты видишь свою основную задачу? - еще один вопрос ему.

- Летать!.. У нас в КБ прекрасно понимают, что для квалифицированных испытаний опытных машин, систем, вообще оборудования нужны бортинженеры, получившие специальное образование, имеющие опыт разработчиков. Ведь в инструкции всего не напишешь... Присутствие в корабле бортинженера позволило конструкторам, с одной стороны, усложнять космическую технику, брать в полет какие-то экспериментальные системы, а с другой - получать подробнейшие результаты экспериментов после полета. Наша основная задача - «доводка» систем, подготовка серийного оборудования, корабля в целом...

Он не преувеличивает своих заслуг, своей роли. Он рассуждает как профессионал в своем деле, но тут же оговаривается:

- Я, собственно, повторяю мысли Королева. Так он ставил вопрос, так он учил нас, молодых.

- Расскажи о Королеве,- прошу его.

- Трудно о нем рассказывать. Королев - это огромный человек в моем понимании. Талантливый инженер, ученый, организатор, психолог... Он умел общаться с людьми - с каждым по-своему. К кому какой нужен подход, он чувствовал очень тонко. Он умел добиваться, чтобы каждый работал с полной отдачей и желанием... Впрочем, так он работал сам.

Вопрос о том, были ли в его космическом рейсе неожиданные ситуации, приходилось ли встречаться с чем-либо невероятным, вызывает у него улыбку:

- Нет, ничего сверхъестественного не было. Интересное было. Собственно, это интересное начинается с первой минуты полета и не прекращается до посадки... Одно скажу: за короткий полет многого понять и прочувствовать не успеваешь. Нет времени! Каждый день расписан по минутам. Вот если бы слетать еще раз...

Его второй полет в космос состоялся летом 1980 года на корабле «Союз Т-2».