МУЗЫКА СТАРТА

Музыка старта... Эти слова принадлежат Валентине Терешковой. Но прежде чем над степью Байконура прогремит ракетная симфония, идет отсчет времени, выдаются предпусковые команды. И это тоже музыка старта.

- Ключ на старт!

- Есть ключ на старт!

- Протяжка один!.. Продувка!

- Есть продувка!

- Ключ на дренаж!

- Есть дренаж!

- Зажигание!.. Предварительная!

- Есть предварительная!

- Промежуточная... Главная!.. Подъем! Хронометристы начинают отсчет секунд:

- Одна, две, три...

Ракета поднимается над степью. Выше, выше... Огненная вспышка слепит глаза.

- Сорок секунд! Полет нормальный!

Земля и борт непрерывно обмениваются информацией. Вроде бы обычные разговоры, обычные слова. Но за кажущейся обычностью - сосредоточенность, напряжение, величавость...

- Давление в камерах нормальное!

- Как там «Третий»? «Третий» - это он, Виктор Пацаев.

- У «Третьего» все в норме! - отвечают с борта. .

Небо чертит светлый инверсионный след - длинный, искрящийся, яркий.

- Сто секунд! Двигатели работают нормально! Машина идет устойчиво...

Секунды, секунды, секунды... Гаснет яркая звездочка в небе. Уже произошло разделение ступеней, сброс головного обтекателя... И трое почувствовали вибрацию и перегрузки.

- «Заря»! Я - «Янтарь-3». Перегрузки спадают. Все нормально...

Это позывной инженера-испытателя Виктора Пацаева. Мы знали, что он в тог момент наблюдал раскрытие панелей солнечных батарей, потом увидел хоровод светящихся частиц.

Корабль уходил за пределы радиовидимости с территории Советского Союза, и «Янтарь» прекратил связь. На Байконуре стало тихо. А в ушах еще долго звучала музыка старта.

...Биография Виктора Пацаева похожа на биографию Владислава Волкова. Оба переступили школьный порог в годы войны, в четырнадцать лет вступили в ряды комсомола. Оба учились в технических вузах, оба мечтали о космосе, занимались в одном аэроклубе, летали на одних самолетах...

Родился Виктор в Актюбинске, где жил до 1946 года. Потом были города Нестеров, Пенза...

«Детство мое, наверное, ничем не отличалось от детства моих сверстников. Это - предвоенные годы, которые мы плохо помним. И годы войны, которые помним очень хорошо. Помним! И не хотелось бы, чтобы это повторилось.

Учился средне. Школу закончил в городе Нестерове Калининградской области. Поступил в Пензенский политехнический институт. По окончании института был направлен на работу в Центральную аэрологическую обсерваторию».

Его страсть - чтение. Зачитывался научной фантастикой, любил Джека Лондона, а Лермонтова знал почти наизусть. В студенческие годы приобщился к спорту - лыжи, велосипед, фехтование, стрельба. Из всех предметов предпочтение отдавал физике и математике.

Работая инженером-конструктором, он успешно выполнял технически сложные работы по созданию новых приборов, опубликовал ряд научных статей, которые привлекли внимание специалистов.

И вот сообщение о запуске первого спутника. За сообщениями ТАСС, научными публикациями в газетах и журналах он увидел будущее космонавтики. Потянуло к новой работе, к новым увлечениям.

- Из обсерватории, - рассказывает Виктор, - перешел в конструкторское бюро. Там я встретился с замечательными людьми, страстно увлеченными своей работой. И учился у них.

А потом начались пилотируемые космические полеты. И не стало покоя в его душе.

- Я решил, - говорит Виктор, - что должен приобщиться к этому очень интересному делу. Долго добивался, и вот посчастливилось войти в состав экипажа и продолжить работы, начатые нашими ребятами на «Союзе-10»…

Он тепло говорит о тех, кто помог ему стать космонавтом, вспоминает об участии в его летной судьбе известных летчиков-испытателей Сергея Николаевича Анохина и Леонида Михайловича Кувшинова. Чуть помолчав, добавляет:

- Помню, когда Сергей Павлович Королев узнал, что я хочу летать в космос, спросил: «А зачем? Что вас тянет туда?» Казалось бы, вопрос простой, но ответить было нелегко. Я ответил, что у меня есть опыт конструкторской работы, который хотел бы использовать в космосе. «Опыт?» - переспросил Сергей Павлович и усмехнулся. Наверное, я показался ему очень самоуверенным...

Мне довелось присутствовать на последней тренировке этого экипажа. Трое заняли свои рабочие места в корабле-тренажере. Вспыхнуло световое табло: «Приготовиться. Идет проверка бортовых систем». По громкой связи экипаж докладывал о ходе работ. На пульте инструктора вспыхивали и гасли разноцветные таблички, щелкали переключатели, выдавали показания приборы. Время от времени инструктор давал вводные, усложняющие работу экипажа. Сбоев не было. Трое неторопливо обдумывали ситуацию и принимали решение. Правильное!

Тогда подумалось: а ведь он готов лететь, и не только сейчас, давно. Еще до прихода в Звездный он получил разностороннюю инженерно-техническую подготовку, проявил себя как исследователь. Упорен, трудолюбив, дисциплинирован. Он и тогда, после тренировки, предложил:

- Ребята, давайте еще раз «проиграем» эту штуку. Не лишне будет...

Накануне старта, когда мы собрались во дворе гостиницы «Космонавт», экипаж «Союза-10» стал представлять журналистам тех, кто должен был продолжить работу на «Союзе-11» и «Салюте». О Пацаеве рассказывал Николай Рукавишников. Выслушав его, Виктор улыбнулся и сказал:

- А я и не знал, что такой хороший...

Он в отряде только три года, по успел многое, главное - заставил поверить в себя. И тех, кто готовил его к полету, и тех, кто должен был с ним лететь.

К «Салюту» он привыкал на Земле. Знакомился с каждым винтиком, каждым болтиком дотошно и придирчиво.

Когда началась орбитальная работа, на него свалилась уйма дел: астрофизические исследования, ремонт вентиляторов, эксперименты со спектрографом, фотографирование облачного покрова, наблюдения за Солнцем.

Он первым из землян вел наблюдения с помощью астрономических телескопов, выведенных за пределы атмосферы. «Наш Галилей» - называли его товарищи по экипажу.

Виктор Иванович Пацаев первым из людей планеты Земля отпраздновал свой день рождения в космосе. 19 июня ему исполнилось 38 лет. Рано утром Земля тепло поздравила инженера-испытателя с его праздником.

- Спасибо, очень тронут, - отвечал Виктор Иванович.

Волков и Добровольский по-хозяйски накрыли на стол. Телятина в бликах, язык, сыр, творог, цукаты, чернослив с орехами... Шампанского, правда, не было. Чего нет, того нет. Его заменяли соки в губах. Но особое удовольствие доставила имениннику обычная луковица, захваченная с Земли специально для этого случая.

- Это па всех, - сказал Виктор и разрезал луковицу на три равные части.

Двадцать четыре дня, которые он прожил в «звездном доме», были его личным вкладом в дело освоения космоса. Он трудился неутомимо и самозабвенно. Вел подробные записи. Зная, что они нужны тем, кто сделает очередной шаг по звездной дороге.

...«На светлой части орбиты звезды почти не видны даже в про-тивосолнечный иллюминатор. Видны только Сириус и Вега.

На горизонте при заходе Солнца звезды не мерцают до самого края Земли.

Заметить:

1. Сделать предохранительный колпачок для тумблера к ручке управления.

2. В мешках для отходов следует усовершенствовать устройство герметизации.

...На противосолнечном иллюминаторе на внутренней поверхности внешнего стекла видна изморозь. Заметить:

1. У сумки с инструментом - длинны ремни (закрывающие ее). Лучше сделать планки.

2. Разъем пылесоса расположен низко - неудобно работать. ...Светящиеся частицы часто сопровождают станцию и летят в разных направлениях. Это пылинки или мелкие крошки.

...Брился. Для бритья нужно установить еще одно зеркало.

...Работали в режиме закрутки на Солнце. Станция иногда вздрагивает - 2 - 3 слабых толчка. Очевидно, это связано с перетеканием жидкостей.

Примечание. Пульты управления научной аппаратурой надо закрыть предохранительными крышками из оргстекла.

При низком Солнце (сразу после восхода или перед заходом) Земля в дымке (пелена над поверхностью, хотя и нет видимой облачности). Очевидно, подсвечиваются со стороны какие-то слои атмосферы.

Иногда попадаются громадные облачные поля мозаичной структуры протяженностью не менее 1000 км (например, в 17.40 над 50° юж. ш. 350° в. д. в океане между Юж. Америкой и Юж. Африкой).

Плывущие облака над водой выглядят как плывущая по воде пена.

Цвет океанов - нежно-голубой. Волны видны почти всегда в противосолнечыый иллюминатор при высоком Солнце. Видна спутная струя от судов.

От самолетов видны инверсионные следы».

«21.VI в 13.20 в Южной Америке пожары, над каждым из них - облако.

Заход Солнца: сумерки приближаются я сгущаются, тени становятся длинными, светло-бело-голубыми. Затем сумерки становятся похожими на туман, который резко уходит вниз, и сразу же видны звезды второй и третьей величины. Это в противосолнечный иллюминатор. Высота Солнца еще около 15°, а здесь уже ночь.

При заходе Солнца элементы конструкции принимают различную цветовую окраску, выглядят раскаленными - рубиновыми или. золотыми (некрашеные поверхности)».

В спускаемом отсеке «Союза-11», который вернулся на Землю,- бортовые журналы, записи о результатах экспериментов, кассеты с фотопленками, дневниками наблюдений... До последнего мгновения трое отважных выполняли свой долг. И все, что можно было сделать, сделали. Сделали, чтобы еще не раз звучала музыка космических стартов.

И не случайно стихи о них Расул Гамзатов назвал коротким, но звонким словом «Доблесть».

Беда предстала мне воочию, И слезы скорби навернулись, Когда они на землю отчую Все трое мертвыми вернулись.

Вошли в пределы вечной повести, И до конца чиста их совесть. И доблесть не скрывает горести, Ко взлетам будущим готовясь.